60 лет врачебного стажа. Сотни спасённых людей. Тысячи разгаданных загадок…Излеченные и те, кого не удалось спасти. Которых помнишь до мельчайшей родинки. Даже когда тебе уже за 80. И имя твоё овеяно легендами.
Никакая самая современная техника не заменит доктору Рейзис чуткого уха и отзывчивого сердца.
Медицинские казусы, истории болезней, чужие судьбы — вот что остаётся от собственной судьбы, которую посвящаешь «Неумирающему искусству врачевания». Как в случае Ары Рейзис.
Она — одна из самых известных педиатров страны, знаменитый гепатолог, наш доктор Хаус: к ней везут детей со всех концов России, когда уже испробовано всё и нет спасения. Она находит: причину, надежду, лечение. И не делает из своего искусства тайны…
«Несколько лет назад меня везли посмотреть больного. Это был мальчик 14 лет. Сын пастуха из далёкого дагестанского горного аула. Он находился в известной московской клинике и умирал от конечной стадии цирроза печени, образовавшегося в исходе хронического гепатита В. И диагноз, и неизбежный исход ни у кого не вызывали сомнения… Войдя в бокс и взглянув на ребёнка, я увидела, что он действительно умирает, но не от цирроза печени. Это был совсем другой… образ умирания. После внимательного осмотра и тщательного анализа истории болезни стало ясно, что он умирает от апластической анемии. По моей настоятельной просьбе мальчика немедленно перевели в отделение заболеваний крови. Через 6 месяцев он был выписан домой».
Это лишь одна из удивительных историй врачебных озарений, которые рассказала Ара Рейзис в своей книге, вышедшей этим летом. Собственная история — мельком. Не стали врачами мечтающие, рвущиеся к профессии родители с «плохими фамилиями» в плохие времена. Но вот дед Мирон Соломонович Вольфсон, после революции служивший ординатором в инфекционных бараках Кремля, передал профессию внучке. «Не было случая, чтобы он взял деньги с коллеги. Лечил бесплатно всех жильцов огромного дома на Покровке, где жил со своей семьёй», — рассказывает она. И это высокое служение деда Мирона проросло семенем в Арочке, когда она — уже деда похоронив — ещё в детстве загадала: стану врачом.
И когда уже в зените своей полувековой практики — профессор! — в начале 90-х 1,5 года работала без зарплаты, это тоже было его, дедовское… В нулевых руководство клиники, где она всё-таки стала вести платный приём, «сломав себя о колено», предложило «поднять ценник» на её услуги: «На вас, Ара Романовна, за любые деньги пойдут!» — она отказалась резко, категорически. Но вот это — озарения, чудесные прозрения на грани жизни и смерти, когда высокие консилиумы не могут найти отгадки, а ей даётся в руки ключ, — это откуда?..
К ней до сих пор запись — за 2 месяца вперёд.
«Срочный вызов: подозрение… на натуральную оспу. Приезжаем на место. Вокруг больницы — милицейское кольцо оцепления. В кабинете главврача собралась вся медицинская власть района, все в противочумных костюмах. Тут я взяла себя в руки и начала обычную врачебную работу… Смотрю мальчика: температура под 40, всё тело действительно покрыто гнойными пузырями. Но что это на ноге? Гипс? Откуда? «Да он от нас недавно выписался — лежал с переломом ноги». — «Снимайте гипс». Под гипсом, как я и предполагала, оказалась глубокая гнойная рана. Это натуральный хирургический сепсис…»
Третий глаз
Она могла бы рассказывать их, эти истории, бесконечно… Годовалый ребёнок без сознания, подозрение на ботулизм, лежит под капельницей с глюкозой. Рейзис осматривает каждую щёлочку крохотного тельца и на половых губах замечает толстую белую корку. «Да это сахар!» Ботулизма нет, есть дебют раннего тяжёлого сахарного диабета 1-го типа. Через несколько часов девочка в сознании. А всего лишь нужно было очень тщательно осмотреть…
15-летняя пациентка с диагнозом «гепатит неустановленной этиологии». Реанимация. Ни алкоголя, ни наркотиков не принимает. И вдруг мама в ответ на вопросы проговаривается, что у девочки любовь, бойфренд и — приём противозачаточных средств. Молнией догадка: лекарственное поражение печени! Отмена препарата — и девочка идёт на поправку. А всего лишь нужно было доверительно поговорить…
«Интеллигентная семья. Необъяснимая ситуация: ежегодно осенью в течение последних трёх лет у ребёнка происходит бурное облысение. Чем только не лечили». Папа мальчика умер — как раз три года назад. И у мальчика появилась навязчивая привычка грызть сухие макароны. «А вы не замечали, чтобы он жевал какую-нибудь траву, стебли, ел землю? Это бывает у нервных детей». Оказалось, как и макароны, мальчик неостановимо тянул в рот бабушкины флоксы!.. Содержащие известный растительный токсин. Цветы бабушка выполола. Густая шевелюра пациента была показана доктору Рейзис следующей осенью. А ведь всего-то нужно было внимательно расспросить…
Погибает от тяжёлого гепатита младенец, госпитализирован с мамой — на грудном вскармливании, не могут понять, что с ним. И вдруг мама кусает акушерку и обвиняет, что у её ребёнка вырезали органы. Доктор Рейзис вызывает психиатрическую «скорую» и чувствует, что малыш пойдёт на поправку — перестав вместе с молоком матери получать психотропные препараты. А всего лишь надо было посмотреть шире…
Дай всё, что можешь
Казалось бы: магия! Третий глаз! Откровение свыше! Как разбросанный пазл, она собирает в единую картину случайно оброненные слова, незамеченные следы на коже, врачебные выписки, на которые раньше никто не обращал внимания… Идёт по следу, чутко прислушивается, распутывает сюжет медицинского детектива…
— Диагностическое озарение не рождается на пустом месте, оно появляется из очень-очень большого желания помочь. То есть, если я с пациентом не справилась, не поняла, что с ним происходит, мне это не даёт жить и дышать круглосуточно. И никакая суперсовременная техника сама по себе — а ведь я начинала во времена, когда не было ещё даже УЗИ! — не заменит в сложных ситуациях врача, его чуткого уха, отзывчивого сердца. Потому что есть некая область, где никакой робот, никакие самые лучшие технологии, никакая ювелирная хирургическая техника общения души с душой заменить не может.
60 лет чужого горя, чудесных догадок, историй исцеления и поражения… 80 лет собственной биографии за плечами — с мужем Владимиром, инженером-конструктором, «опорой всей жизни», который весь этот век стоял рядом, уступая место главному — призванию, и с двумя детьми, ставшими врачами… 60 лет. Не выгорая, а возрождаясь с каждым пациентом вновь.
— Вот если бы материальное вознаграждение, пачка денег сама по себе могла оказывать такой эффект! Ведь сейчас из всех щелей сочится этот современный взгляд на вещи: люби себя, бери от жизни всё. Но нет! Дай всё, что можешь, и тогда тебе воздастся. Мой дед Мирон исходил в отношениях с пациентами только из соображений совести и сострадания. Они в медицине — главное. Это — свет изнутри.
